Весь интерьер украшен фресками рубежа XIX–XX веков в «византийском» стиле, а оригинальная роспись, сбитая еще в 1820-е годы, сохранилась только в откосах окон (орнаменты) и на найденных при раскопках фрагментах. Но даже по этим остаткам видно, что это были фрески высокого, столичного уровня, стилистически близкие росписям Антониева монастыря. Почти целиком они сохранились только внутри лестничной башни, в куполе которой располагалась часовня для монашеских богослужений. Стены и своды лестницы были расписаны аллегорическими сюжетами на темы греха и очищения от него, искушения и борьбы с ним. Рассматривая эти росписи, поднимающийся по лестнице должен был воспринимать их как призыв к покаянию на трудном пути восхождения к духовному совершенствованию и приготовления к литургии, проходившей в маленьком помещении наверху. Декорация этой часовни в общих чертах повторяет в миниатюре систему росписи крестово-купольного храма. На востоке изображена Богоматерь Оранта и преподобные отцы, над ними — четыре евангелиста в медальонах, ниже — две живописные иконы (Спаситель и Одигитрия) и ряд святых, соответствующих святительскому чину в алтаре храма. Верхняя часть купола — «скуфья» — утрачена, но в ней, несомненно, был образ Спасителя. Часовня была местом монашеских бдений, и фрески в ней проникнуты духом строгой аскезы и уединения, колорит их яркий, но очень сдержанный, фон чисто белый. Ничто не должно было отвлекать зрителя от молитвенной сосредоточенности.
